Сеть Петровского. Часть 2 - Евгений Сергеевич Калачев

мне известно. С посещаемостью. Но это уже их личное дело, они люди взрослые…

— Антон Алексеевич! — декан сердито посмотрел на Семенова, — ну мы ведь не первый год работаем! К чему вот эти театральности?

Семенов тяжело вздохнул и с сочувствием посмотрел на Карнаухова.

— Действительно, Алексей Станиславович, мы работаем не первый год! — сказал он, — раз вы пришли ко мне сами, значит, вы прекрасно ориентируетесь в ситуации. Говоря напрямую: Федосеев и Королев игнорировали дисциплину на сто процентов, вы это знаете, я уверен. И все остальное тоже знаете. Говоря напрямую: Алексей Станиславович чего вы конкретно хотите?

— Антон, — декан в первый раз за все время разговора обратился к нему без отчества, — ты прекрасно понял, чего хочу. Ну, зачем ты все опять усложняешь? — он с надеждой посмотрел на Семенова.

— Я усложняю? — хмыкнул Антон Алексеевич, — по-моему, это кто-то другой все усложняет, нет? — он недобро прищурился, — все ведь просто, Алексей Станиславович! Просто не ходить на занятия, потом кто-то просто ставит им мой предмет без моего участия… а раз так просто поставили один раз, так в чем проблема? Поставят и в другой, как выясняется, мое присутствие вовсе необязательно! — он вновь недобро усмехнулся, — а раз все так просто и от меня все равно ничего не зависит, так кто усложняет? — Семенов посмотрел на декана сверху вниз, — зачем усложнять жизнь ребятам и отвлекать их от важных дел моими занятиями, если для зачета посещение необязательно? И зачем вообще меня впутывать, если спрашивать все равно никто не собирается? — он замолчал, продолжая сверлить декана сердитым взглядом. Карнаухов чувствовал себя в проигрышном положении, и это его дико злило, так как он был выше по должности. Но сделать с этим он ничего не мог…

— Антон, — негромко начал декан, — ну зачем ты так?

— Как? — Антон Алексеевич сел за свой стол и подался чуть вперед, — зачем делаю свою работу так, как велит устав ВУЗа и Конституция Российской Федерации? Наверное, потому что таковы мои обязанности, как преподавателя…

Карнаухов снова тяжело вздохнул и побарабанил пальцами по столу. Затем поднял взгляд на Семенова.

— Антон, — начал он также тихо, — если сам понимаешь ситуацию, то зачем?

— А затем, что моя совесть будет чиста! — отрезал Семенов, — я не торговал образованием и никогда не буду! Если кто-то делает в обход, пожалуйста, я все равно бессилен помешать. Но и меня никто впутать во всю эту грязь не сможет…

— Антон, выбирай выражения! — потребовал декан.

— А я выбираю, — парировал Антон Алексеевич, — я просто называю вещи своими именами. Алексей Станиславович, если вас не устраивает моя работа, вы, как мой начальник, можете поднять вопрос о введении санкций в отношении меня вплоть до увольнения. Но не требуйте от меня того, чего, как вы сами давно знаете, я никогда не сделаю, — он твердо посмотрел декану в глаза.

— Ой, ладно Семенов, какое увольнение! — декан с досадой отмахнулся, — просто пытаюсь говорить с тобой на человеческом языке. А ты никак не хочешь идти навстречу… — он поднялся со своего места.

— Нет, Алексей Станиславович! — Семенов был тверд, — вот это не имеет ничего общего с человеческими взаимоотношениями…

— Все понятно, — Карнаухов резко отвернулся и зашагал к входу из кабинета. Уже в дверях он обернулся: — я понимаю и, что бы ты там ни думал, уважаю твои принципы, Антон. Но нельзя идти против системы. Это глупо и бессмысленно. Она просто сломает тебя… — декан хмуро смотрел на Семенова.

— Может, однажды и сломает, — Антон Алексеевич кивнул и, немного опустив голову, добавил уже тише, но так, чтобы услышал декан, — но уж точно никогда не нагнет…

Не говоря больше ни слова, Карнаухов покинул кабинет, сильно хлопнув дверью.

***

— Ну как ты? — Петровский с сочувствием посмотрел на лежавшую на кровати Аню. Она выглядела плохо: вся в синяках и ссадинах, на голове виднелся след от рассечения. Оставалось только гадать, кто мог сделать такое с никому ни разу не желавшей зла девушкой…

— Спасибо, Кость, уже лучше! — Савельева слабо улыбнулась, — спасибо, мальчишки, что пришли! — она посмотрела на Асхата, стоявшего у белой стены. Фролов, которого Петровский тоже поставил в известность, ходил по палате туда-сюда, хрустя кулаками, чем вызывал волнение Аниных соседей.

— Сядь, не маячь! — одернул Петровский, тоже заметив это. Дмитрий плюхнулся на свободную кровать, — да ну какое тут спасибо, Анют! Четыре года вместе учимся, как родные уже. Еще заходил кто?

— Девчонки были, — Аня кивнула, — Олег, конечно. Сейчас вот должен подойти, с работы только освободился, — она с трудом приподнялась на кровати и бросила взгляд на настенные часы.

— Ты лежи, лежи! — Петровский осторожно остановил ее. Затем обернулся к своим приятелям и, наклонившись к Савельевой, почти шепотом произнес: — Анют, кто?

Он с надеждой смотрел на Аню, ожидая, что она все-таки скажет. Но Савельева лишь покачала головой.

— Анют…

— Кость, проехали… — твердо сказала Аня, — мало ли злых людей на свете. Я жива, больше меня никто не тронет, вот и хорошо. Проехали… — она сглотнула подступивший к горлу ком.

— Ань, ну нельзя же так! — горячо заговорил Петровский, склонившись над ней, — нельзя прощать такое, понимаешь? — он посмотрел ей в глаза, — поверь моему опыту: спустишь обиду — обидят снова, еще сильнее! Анька, да от тебя вообще ничего не требуется! — он едва не задохнулся от ярости, — ты просто… просто скажи, какая тварь это с тобой сделала, она пожалеет, что на свет родилась, я ее изживу к чертовой матери! — его глаза заблестели нехорошим и очень злым огоньком.

— Нет, Костя, — твердо повторила Аня, — поверь ты моему опыту: зло порождает зло, а насилие — насилие. Отпусти, Костик. Тебя это не касается. Да и меня коснулось случайно: не в то время не в том месте. Так что проехали. Ты лучше скажи: много я там пропустила?

— Да нет, не очень, наверстаешь быстро, — Петровский поднялся, поняв, что Савельева больше ничего ему не скажет, — выздоравливай, Анют.

— Спасибо вам, мальчишки! — Аня улыбнулась им.

***

В коридоре троица столкнулась с Олегом — Аниным парнем. Петровский, с которым они пару раз пересекались, коротко пожал ему руку и, похлопав по плечу, проследовал дальше. Олег двинулся к Аниной палате, держа в руке увесистый пакет с продуктами.

— Забавно, да? — Петровский остановился у окна и оперся на подоконник, — стоит кому-то заболеть, его начинают пичкать жратвой на убой, словно это реально поправит здоровье! — он кивнул в сторону палаты.

— Чего остановился-то? — осведомился Фролов, — пошли, тут ловить нечего, сам видишь. Я курить хочу…

— Подождем немного, — ответил Петровский, — мне бы с Олегом парой ласковых перекинуться…

— Думаешь, он что знает? — Фролов пожевал нижнюю губу.

— Вряд ли, — Петровский покачал головой, — не в этом дело. Парень горячий, может начать делать глупости. Как итог — башку